Что такое «попса»?

Толчком к написанию этой статьи стал просмотр какого-то ток-шоу, где по традиции «бились» две противоборствующие команды — «за» попсу и «против» нее. Противники попсы (к которым подсознательно относил себя и я) на поверку оказались несостоятельными спорщиками, они допускали иногда настолько грубые промашки, что это автоматически добавляло очки оппонентам.

Основной бедой большинства споров является то, что они разгораются и затихают, так и не прояснив главного — о чем, собственно, спорим? Так обстоят дела и со спорами о попсе. Вся беда в том, что это не четкий научный термин, поэтому и определяют его, кто во что горазд. Попробую и я взяться за это неблагодарное занятие.

Начнем с того, что в СССР термин «попса» появился довольно поздно (по моим наблюдениям — где-то в середине 1980-х). До его появления мишенью критики со стороны, как филармонистов, так и бардов с рокерами была так называемая «советская эстрада». Приставка «советская» здесь очень важна, ибо под эстрадой понимали именно официально разрешенное искусство для увеселения советского народа. Каждая «каста» не любила эстраду по-своему. Барды и рокеры считали ее чересчур приглаженной, конформистской по отношению к власти, творчески несвободной, зависящей от множества официальных «можно» и «нельзя». Филармонистов же раздражала, в первую очередь, профессиональная поверхностность, зависимость от веяний моды.

Мне кажется, что понятие «попса» начало выкристаллизовываться в то время, когда набрало силу неофициальное музыкальное искусство. В среде молодежных групп начало происходить сначала малозаметное, а затем все большее расхождение между песнями «для ног» и песнями «для головы и души», музыкой для чистого развлечения и музыкой, где слушателю посылался определенный «мэсседж» — послание. То есть, по сути дела, «попса» изначально обозначала исключительно развлекательную музыку для молодежи 1980-х, как ранее эстрада и ВИА — для молодежи 1970-х. Сначала новый термин получил широкое распространение в субкультурной рок-среде, после чего выплеснулся в повседневную народную речь и оброс дополнительными смыслами (о чем мы поговорим ниже).

В самом слове «Pop» (от англ. — popular — «популярный») нет ничего крамольного. Однако стоит отметить, что оно стало широко употребляться только с возникновением на Западе развитых шоу-технологий и СМИ. Это пригодится нам в дальнейшем.

Как я уже писал, термин «попса» чрезвычайно размыт и сильно субъективен. Сначала его употребляли по отношению к развлекательной и «бездумной» музыке, но при таком определении тотчас возникает уйма вопросов. Начиная от глобальных — что значит развлекательная и бездумная, и заканчивая частными — можно ли «обозвать», к примеру, уважаемых BEATLES попсой? С таким же успехом попсой можно «обозвать» большую часть народного фольклора, и т. д. и т. п. В результате в сфере «непопсы» останется разве только авангардное, экспериментальное и прочее сложное для понимания (или же никем не востребованное) искусство.

В общем, определение «Попса — это просто популярная музыка, которую слушает большинство» — самое слабое. Ведь популярная музыка — это не жанр и не категория, это просто констатация свершившегося факта. Сюда могут попасть и однодневки, и по-настоящему гениальные произведения. BEATLES, Моцарт, ABBA, Высоцкий, Утесов, Паваротти, песни «Землянка», «Шумел камыш», «Мурка», «Нас не догонят», романс из «Юноны и Авось» — неужели все это вещи одного уровня? Тем более, как определить количество «большинства»? Это сколько человек? Какой-нибудь китайский аналог «ЛАСКОВОГО МАЯ» может по охвату населения заткнуть за пояс того же Стинга. И самое главное — будет ли эта песня или группа так же популярна спустя хотя бы лет десять? А если ее не помнят через год — о каком большинстве и о какой популярности может идти речь? В общем, популярность — это совершенно не показатель «попсовости», как бы не хотели навязать нам это мнение сами «попсовики», для которых критерий массового охвата — единственная цель работы. Может тогда…

«Попса — это музыка для развлечения (танцев)». Вернемся к вопросу: что значит развлечение? Если под этим подразумевать музыку, которая служит фоном, то выходит, что и Бетховен может быть попсой. А если поставить знак равенства между попсой и танцевальной музыкой, то попсовыми можно окрестить и вальс, и танго. К тому же, экспериментальная электронная танцевальная музыка 1990-х годов довольно любопытна в творческом отношении, и оголтело отнести ее к попсе было бы несправедливо. Тогда получается, что…

«Попса — это примитивная некачественная непрофессиональная музыка и песни». Некачественная музыка — это конечно плохо, но, опять-таки, что понимать под «качеством» и «примитивностью»? Три аккорда? Так на них написано бесчисленное множество и замечательных, и бездарных песен. Аранжировка? Тогда Окуджава с его гитаркой не соперник даже группе МИРАЖ. Осмысленность текстов? Тогда «Рамамба Хару Мамбуру» или «Tutti-Frutti» в сто раз попсовее песен «Дым сигарет с ментолом…» или «Ты — морячка, я — моряк…». Профессионализм текстов? Тогда тексты ЛЮБЭ написаны профессиональнее, чем тексты многих песен Виктора Цоя. Голос? Так всем понятно, что Басков ноты берет лучше, чем Высоцкий. Душевность исполнения? Так и Шевчук, и Алла Борисовна поют, выкладываясь полностью. И кто здесь попса? Тут мы плавно переходим к следующему определению…

«Попса — это вторичная музыка…» А вот это уже, как говорится, «теплее». Попса действительно по самой своей сути не способна на новаторство и творческий риск. Потому что…

«Попса — это, скорее, не музыка как вид искреннего и оригинального искусства, а музыкальный ПРОДУКТ, созданный ради денег и славы, ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО коммерческая музыка…» «Горячо»! Только спешить не надо, а то хитрые «апологеты» попсы тотчас язвительно предложат вам продать последнюю рубашку и петь свои песни на безлюдном пустыре.

А все дело в приоритетах. Популярность (а за ней обычно следуют и деньги) — желание вполне разумное. Найти своего слушателя, иметь финансовую возможность продолжать и совершенствовать своё творчество — это то, о чем осознанно или неосознанно мечтает любой творец. Но настоящему творцу эта популярность никогда не доставит удовольствия, если ради нее он принесет в жертву творчество.

К тому же, основное качество попсы — это стремление к «быстрым» деньгам, стремление окупиться побыстрее и самым легким способом. Попса — это своеобразный рынок для бедных, это китайский ширпотреб, это дешевая водка с яркой этикеткой, это туфли, сделанные «под фирму», но разваливающиеся за один сезон, это «Gallina Blanca» для тех, кто не в состоянии приготовить суп на настоящем курином бульоне. Производители попсы не стремятся создать шедевр. Ведь создание шедевра невозможно без творческих поисков и экспериментов. А любой непросчитанный коммерчески эксперимент — дело рисковое и, главное, ненадежное. Вот и ворует попса уже обкатанные «первопроходцами» идеи, упрощает, приземляет их, лишает глубины. В итоге на свет производится жвачка «на лицо — клубничная, резиновая — внутри». А так как вкус жвачки быстро исчезает, то попс-конвейер должен работать с потрясающей скоростью. Вот наши продюсеры и действуют в двух направлениях: либо пекут «звезд» сами, либо ищут уже готовых «самородков», обтесывают их под нужный формат и пускают на конвейер.

И пусть большинство подобных «продуктов» не обладает глубиной, искренностью или утонченностью. Плевать! Зато попса доступна, как доступна проститутка (пускай эмоционально обедненное, зато легкое удовольствие), а следовательно и вечна, как проституция.

При этом попсе чужда стихийность творческого процесса, ибо стихийность не управляема и, соответственно, коммерчески не стабильна. Поэтому попса как явление могла возникнуть только одновременно с шоу-индустрией, своеобразной фабрикой, профессионально формирующей и удовлетворяющей культурные запросы усредненного массового потребителя.

Так что блатные песни, написанные в местах заключения, даже если они творчески несостоятельны, автоматически к попсе отнести нельзя. Как и народный фольклор. Конечно, он так же, легко усваивается широкими массами, прост в мелодике и выборе тем. Как и попса, фольклор — искусство прикладное, т. е. используемое для конкретных целей и общечеловеческих нужд. Но, так называемая, «низовая культура» рождалась стихийно, поэтому она натуральна, а не искусственна. А то, что фольклор выкристаллизовывался веками, не могло не сказаться и на его творческой полноценности и отточенности. Ну и, естественно, народное искусство никогда изначально не ставило своей целью коммерческую прибыль, поэтому попсой считаться не может.

В итоге, я сформулировал для себя следующее определение попсы:

Попса — это музыкальный продукт массового потребления, производимый сферой шоу-бизнеса, в котором коммерческое начало безоговорочно доминирует над творческим (а не сосуществует с ним).

Для поп-индустрии быстрое достижение славы и денег — первоочередная и главная задача. Из нее уже вытекает характерная для попсы творческая примитивность, заурядность, быстрая «усваиваемость», дешевая развлекательность, беспринципность и вторичность, подмена индивидуальности и харизмы творца искусственно созданным шоу-индустрией имиджем «звезды», легкая взаимозаменяемость.

Попса не связана никакими этическими или эстетическими критериями, если есть возможность получить быструю прибыль без особого риска. Говоря шире, чем на большие уступки идет творец ради быстрой славы и денег, тем более он «попсовый». Заметьте, «попсовость» и «бездарность» — понятия не адекватные, а просто часто сосуществующие.